– На Денали людям тяжело, но системы кимеков легко противостоят ядовитой атмосфере. Здесь, на Арракисе, природа вынуждает решать другие задачи: сухость, песок, статическое электричество и неустойчивая поверхность.

– И песчаные черви, – добавил Драйго.

– Мы согласны, это подходящее место для испытаний, – сказал Венпорт. – Выпускайте своих кимеков. Хочу увидеть их в действии. И пожалуйста, комментируйте процесс.

У подножия скалистого кряжа на песок мягко опустилась бронированная кубическая камера. Птолемей не хотел, чтобы ее сбрасывали среди дюн, ведь удар мог привлечь песчаных червей раньше, чем он будет готов. Он послал сигнал с пульта дистанционного управления, и стены камеры разделились и раскрылись, как лепестки цветка.

На механические ноги поднялись семь новых кимеков. Это были его лучшие и самые интеллектуальные образцы, он лично выбрал их для демонстрации. Все они высоко вздымались над поверхностью, у всех были мощные двигатели, непроницаемая броня и комплект сокрушительного оружия.

– Эти ходячие сочетают скорость и проворство с грубой силой. – Птолемей понизил голос, неожиданно застеснявшись. – Я постарался сделать их неуязвимыми.

– Посмотрим, – сказал директор Венпорт.

Большие машины вышли из камеры, проверяя вязкость песка и анализируя склон дюны. Птолемей знал, о чем думает сейчас увеличенный мозг каждого, потому что сам программировал сенсоры. Он предоставил протонавигаторам все имеющиеся данные об Арракисе, даже сомнительные отчеты о гигантских песчаных червях.

Ментат в черном костюме, не в силах успокоиться, стоял рядом со своим стулом. Драйго смотрел на пески, по которым шагали кимеки.

– Вибрация от их шагов должна привлечь червя. Они готовы к этому?

– Мозг каждого получил информацию, и кимеки вооружены.

Венпорт откинулся на спинку стула и заслонил глаза, глядя, как тяжелые машины идут по дюнам. Оценив местность, они задвигались проворнее. Демонстрируя возможности своих систем, два кимека поднялись на дюну, потом на следующую. Это напоминало брачный танец гигантских насекомых.

Директор заметил:

– Нашим операциям с пряностью мешают бандиты и саботажники. Я могу поставить возле каждой фабрики пряности по сторожевому кимеку. Этого хватит, чтобы отгонять жителей пустыни – и гигантских червей. И оборудование будет в безопасности.

– Мы еще не знаем, справятся ли эти новые кимеки с песчаными червями, – заметил Драйго.

Венпорт наклонился вперед.

– Скоро увидим.

Роботы выстроились вдоль горбатого, как спина кита, гребня дюны и нацелили свое оружие на глубокое золотое море. Кристаллы песка сверкали на солнце, как будто сама планета проснулась. Один за другим кимеки выстрелили. С их сегментированных рук срывались разрывные артиллерийские снаряды, из сопел вырывались тонкие струи кислоты, превращавшие песок в кипящее стекло, лазеры вырыли большое отверстие в далекой дюне, и языки пламени изгибались, как протуберанцы.

Глаза Птолемея сияли, он почти забыл о жгучей боли в легких.

– Эти титаны уничтожат Манфорда Торондо и его батлерианцев. – Он говорил в свой передатчик. – Фаза номер два. Пора проявить больше агрессии.

Семь кимеков рассыпались по бассейну, где вызванные ими колебания должны были уйти далеко в глубину. Поднимая толстые поршнеобразные ноги и опуская их как копры, они спускались по песку, распространяя неотразимый призыв.

– Согласно неподтвержденным данным, – заговорил Драйго, словно читал лекцию своим ученикам на Колхаре, – фримены, чтобы вызвать червя, используют синкопированно стучащие приспособления, даже простые перкуссионные инструменты. Они утверждают, что это всегда действует, но сомневаюсь, что они стали бы сообщать о неудачах.

– У меня вызывает сомнение все в этих сверхъестественных историях, – сказал Венпорт – но постараемся сохранить объективность.

Птолемей наблюдал за своими страшными ходячими и вспоминал старинные архивные изображения битв, особенно битвы Аякса, самого жестокого из первых кимеков. И, вспоминая разрушения, причиненные титанами, сравнивая их с варварскими разрушениями батлерианцев, испытывал гнев – возможно, передававшийся через нейронные цепи его мозга, – который как будто бы возбуждал кимеков-навигаторов. Один из них, Хок Эвандер, выпустил в воздух снаряд, и тот упал неподалеку, образовав дымящийся кратер.

Когда ни один червь не отозвался, Драйго сказал:

– Говорят, эти существа строго следят за своей территорией. Возможно, мы в спорной нейтральной области. Ближайший червь может быть далеко.

Венпорт нахмурился. Птолемей тоже почувствовал нетерпение. Он сказал:

– Согласно отчетам активирование щита определенно привлекает этих чудовищ, хотя это опасно и приводит червей в ярость.

– Что ж, пусть они придут в ярость, – сказал директор, – если вы уверены, что ваши кимеки с этим справятся.

Птолемей посмотрел на свои машины и дал новый сигнал:

– Третья фаза.

Титаны вытянулись, и каждая из больших машин включила щит Хольцмана.

Вориан был незаметен – как любой обычный человек на Ланкивейле, – и это ему нравилось. Работая с главой семьи Харконнен, он глядел в оба, стараясь понять этого человека, помня, какой вред причинили этой семье в прошлом его действия. Да, восемьдесят лет назад Абулурд заслужил свой позор, но не его потомки.

Вори мог бы помочь, если бы нашел верный способ. Он не хотел, чтобы ему аплодировали, приветствовали или даже простили. Он лишь хотел выплатить свои долги. Сейчас Харконнены принимали его, но ведь они не знали, кто он на самом деле.

Меховые киты оказались не так велики, как он себе представлял, но опасны, особенно когда на них охотятся. Могучее существо могло уйти глубоко в холодную воду и исчезнуть, а могло напасть на преследующую его лодку и причинить серьезный ущерб.

Киты передвигались предсказуемыми миграционными маршрутами, собираясь в поисках пищи в большие стада. Такое стадо не могло ускользнуть от высокотехнологичных сетей и сканеров, которыми были вооружены рыбаки Харконненов, но, когда киты оказывались в сетях и пора было собирать мех, они проявляли огромную силу. Многие рыбаки погибали или лишались конечностей, когда эти животные сражались за свою жизнь.

– Следите за спинными плавниками. – Верджил Харконнен стоял у электрической лебедки на корме и кричал, перекрывая шум двигателей. – Они острые, как бритвы. Могут отсечь руку, как серпом. – Он кивнул. Вори и еще один рыбак тем временем закрепляли сеть, стараясь увернуться от плавников, резавших прочный металл сети. – Эти доисторические существа – вершина морской пищевой цепочки.

Вори воевал с тросом.

– На них никто не охотится?

Бородатый Харконнен покачал головой и от холода плотнее надвинул капюшон.

– На больного или раненого кита может напасть стая акул-торпед, но других врагов у них нет.

– Кроме нас, – сказал Вори. – Самые опасные хищники – это люди.

Он уже почти две недели работал на вельботе Харконнена, притворяясь наблюдателем, исследователем – кем и был, хотя намеревался изучить нечто совершенно иное. Холодная пена заливала палубу, напоминая ему (он понял, что это приятные воспоминания) о годах, которые он в составе Армии джихада провел на Каладане. И прекрасную Леронику Тергейт, одну из его возлюбленных. Он встретил ее очень давно, прожил с ней несколько десятилетий, вырастил двоих сыновей, но после ее смерти ушел, как делал всегда…

Сквозь облака пробилось солнце Ланкивейла. Вори от работы стало жарко, и он расстегнул куртку. А один из рыбаков снял рубашку, словно хотел что-то доказать гостю.

Вори хорошо вписался в здешнюю жизнь: на Ланкивейле рыбаки встретили его по-дружески, Верджил Харконнен держался открыто. Иногда экипаж подшучивал над его неопытностью, но в целом он справлялся. И шутки воспринимал добродушно. Сменив столько личностей, прожив столько лет с разными людьми, Вори научился уживаться даже с самыми задиристыми.