Официантка предложила ему уху.

– Вы прилетели на шаттле? Ищете работу на китобойном корабле?

– Верджил Харконнен нанимает работников?

– Да, но Бушнелли платят лучше. А новичков на Ланкивейле интересует только это. Откуда вы?

– Отовсюду. Путешествую и работаю, где получится.

Официантка показала на доску с новостями.

– Оставьте записку со своими данными. Кто-нибудь увидит.

Закончив есть, Вори заполнил обычную карточку, предложив бесплатно свои услуги на китобойце Харконненов в обмен на право делать снимки для иллюстрирования отчета об этом своем опыте. О себе он написал: независимый литератор, и назвался вымышленным именем, Джерон Иган, понимая, что упоминать здесь свое имя, Атрейдес, неразумно.

На следующее утро управляющий меблированными комнатами сообщил Вори, что его хочет видеть Верджил Харконнен. Вориан направился к большому, открытому всем ветрам дому на берегу фьорда. Разглядывая внушительное сооружение, деревянные стены, черепичную крышу, он понял, что этот дом несколько десятилетий назад построил Абулурд, здесь он жил в изгнании и, несомненно, передал потомкам свою ненависть к Атрейдесу.

Вори поднялся по обледенелым ступенькам парадного входа, и дверь отворилась прежде, чем он постучал. Его встретил бородатый мужчина. Вори узнал Верджила Харконнена.

– Это вы поместили записку? Вы писатель?

Глядя в лицо Верджилу, Вори отметил его сходство с Гриффином. Он вспомнил, каким увидел юношу в последний раз: тот лежал на песке мертвый, со сломанной шеей. Глядя в морщинистое лицо его отца, Вори ощутил охвативший его ужас. Этот человек пережил страшное горе, наблюдал постепенное падение семьи в течение долгих восьми десятилетий после джихада.

Вори снял теплое пальто и вслед за главой семьи прошел в небольшую гостиную, чтобы обсудить свою возможную работу. Соня Харконнен принесла дымящийся чай.

– Цветки чайного дерева бенц, – сообщила она. – Летом, когда земля оттаивает, мы собираем цветки и ягоды. Растения выносливы и начинают цвести при первой же возможности.

Вори, собирая сведения о семье, узнал, что Соня из семьи Бушнелль, но семья осудила ее выбор. Он подумал, что, возможно, примирение с Бушнеллями для Верджила и Сони единственная возможность сохранить то, что осталось у Харконненов.

Верджил, не притрагиваясь к горячему напитку, подался вперед.

– Нам никогда не попадались люди, которые хотели бы работать бесплатно, мистер Иган, поэтому вы меня заинтересовали. Собираетесь провести тут не меньше месяца? Сменная работа на кораблях, добывающих китовый мех, физически очень тяжела, здесь всегда холодно, и море неспокойное. Вы уверены, что ваше исследование стоит таких мучений? Да и кто захочет читать об этом?

Вори встретил встревоженный взгляд хозяина дома и снова увидел сходство с Гриффином.

– Деньги можно потратить или потерять, а знания остаются с вами навсегда. Того, что я здесь узнаю, будет достаточно, по крайней мере для меня.

Верджил приподнял брови.

– Есть кое-что, о чем я предпочел бы не знать, вещи, про чего я никогда не забуду.

Днем, когда облака разошлись и снег прекратился, Верджил показал Вори корабли.

– Вот мои рабочие лошадки. Признаю, они нуждаются в лучшем обслуживании, но у нас нет прежних возможностей. Я пытаюсь поддерживать корабли на ходу, но, возможно, вскоре придется все продать.

Ему вовеки было не искупить свою вину перед Харконненами, но Вори хотел помочь им хотя бы деньгами; его средства, помещенные в банки многих планет, это позволяли; но он не мог признаться, кто он такой, позволить им узнать, кто их благодетель. И вначале он хотел получше познакомиться с семьей.

Вечером он был приглашен к Харконненам на ужин; за столом сидели Верджил, Соня и их шестнадцатилетний сын Данвис, розоволицый молодой человек, который выглядел одиноким и скучающим.

– Сегодня наш дом кажется пустым, – сказала Соня, подавая Вори китовый стейк. Откусив, Вори с удовольствием обнаружил, что у стейка нет вкуса рыбы, он не соленый и приятно плотный. – Дома остался только Данвис. Наши дочери Валя и Тьюла учатся в Ордене сестер. А наш старший сын Гриффин… умер в прошлом году.

– Соболезную. Мне очень жаль.

Всей глубины его переживаний им не ощутить. Верджил показал снимки дочерей, и Вориан вспомнил, что Гриффин особенно много говорил о Вале.

Верджил сказал:

– Гриффина похоронили за городом, оттуда открывается прекрасный вид на море. Хоть это у него есть…

Он замолчал и отодвинул еду, к которой не притронулся.

– Похоже, его здесь любили, – заметил Вориан.

– Да, – подтвердила Соня.

Верджил продолжил:

– Гриффин был прирожденным дельцом. Он даже хотел стать нашим представителем в Ландсрааде. Но все эти планы теперь рухнули. – Он печально улыбнулся и с тоской посмотрел на младшего сына, который молча сидел за столом, испытывая большую неловкость, за все время мальчик не сказал ни слова. – Теперь Данвису предстоит продолжить дело брата. – Верджил взглянул на гостя и откашлялся. – Вы прибыли в удачное время, и мы ценим ваше желание работать. Помощь нам очень нужна, каковы бы ни были ваши побуждения.

– Может, я сумею вернуть вам удачу.

Вори постарался произнести это уверенно и с оптимизмом.

– Сомневаюсь, что этого можно достичь с помощью вашего исследовательского проекта. Вы умеете творить чудеса?

Старший Харконнен постарался, чтобы это прозвучало шутливо, но попытка оказалась не очень удачной.

– Могу попробовать.

Вори вспомнил молодого Гриффина, такого благородного, смелого, полного жизни. Эти утратившие надежду люди были частью того наследия, что Вори оставил по себе несколько десятилетий назад. Дом Харконненов заслуживал лучшей участи, и он намеревался сделать все, чтобы ему помочь.

За возвращение Ордену жизненно важных для него компьютеров Валя заслуживала особой похвалы, но ничего подобного ждать не приходилось. Большинству сестер никогда не суждено было узнать, что совершила она со своей командой, но она показала Преподобной Матери, на что способна, а это значило больше, чем любое признание.

Эти запрещенные компьютеры были самой большой и тщательно охраняемой тайной Ордена, известной только избранному ближнему кругу Ракеллы; и вот машины вернулись на место. Валя знала, что, памятуя о немыслимо высокой цене, уплаченной за это, Преподобная Мать будет максимально использовать их базу данных. А тайну нужно было охранять еще тщательнее, чем раньше.

Вернувшись на Уоллач-IX, Валя отправила Ракелле шифрованное сообщение о своем успехе. Готовясь принять доставленные в разобранном состоянии машины, Преподобная Мать удалила с посадочной площадки и изолировала всех учениц и расчистила путь, чтобы команда Вали могла перенести компьютеры. Только самым доверенным сестрам, союзницам Ракеллы, дозволялось знать о том, что происходит.

Старая женщина гордо улыбнулась и приняла Валю в свои объятия. Та при этом почувствовала внезапную и пугающую слабость Преподобной Матери. Сколько Ракелла еще протянет?

Все минувшие дни Валя спала мало, но на обратном пути с Россака так и не смогла расслабиться. Слишком уж было взбудоражено ее воображение. Теперь благодаря ей компьютеры можно было снова собрать, и Валя надеялась когда-нибудь использовать все ресурсы Ордена против Вориана Атрейдеса. При мысли о том, что можно будет уничтожить всю его кровную линию, у нее захватило дух…

Уоллач-IX когда-то входил в число Синхронизованных миров, на нем жили люди-рабы. Возродившись здесь, Орден обнаружил сеть глубоких бункеров, созданных перед падением мыслящих машин. Эти подземные убежища оказались идеальным местом, для того чтобы установить – и спрятать – возвращенные компьютеры и записи о рождениях.