Джозеф осмотрелся, гадая, что происходит. Норма Сенва плыла в своем баке, приблизившись к иллюминатору. Она заговорила, обращаясь к Джозефу, хотя ее могли слышать и окружающие:

– Императорский баркас вернулся, потрепанный, но целый. Он затерялся в свернутом пространстве, но пилот оказался на высоте. В отчаянном положении он сумел привести баркас на Салусу, и выживший экипаж передал срочное сообщение.

Гонец поднялся по ступеням трона и заговорил с императором Родериком.

Джозеф чувствовал себя так, словно на него опускался топор палача. Баркас цел? Значит, живы свидетели! Тареф не сумел вывести из строя двигатели Хольцмана.

Экипаж баркаса знает, что Джозеф предал и убил Сальвадора, а вдобавок у Арракиса баркас едва смог уйти от атаковавших его кораблей «Венхолдз». Если его экипаж уцелел, они расскажут императору, что все это устроил Джозеф Венпорт.

Он повернулся к Норме и прошептал:

– Мы погибли.

Не успел задыхающийся гонец закончить сообщение, как Родерик Коррино поднялся с трона, его лицо исказила ярость.

– Вы, директор Венпорт! Вы убили моего брата!

Он позвал стражу. Гвардейцы бросились к ним, выхватывая оружие. Они и сотня участников аудиенции окружили Джозефа. Его разорвут на части! Он не видел выхода.

– Такого развития событий я не предвидела, – сказала Норма Сенва. – Опять придется тебя спасать.

Джозеф почувствовал покалывание, и зал аудиенций затуманился и стал распадаться. Послышался хлопок от заполнения воздухом внезапно образовавшегося вакуума: Норма Сенва свернула пространство вокруг них, унеся прочь свой бак и Джозефа Венпорта.

Когда корабль Драйго Роджета прибыл на Денали, Эразм наконец позволил себе поверить – они в безопасности. Их положение решительно улучшилось, и он очень интересовался тем, что ожидает его и Анну Коррино.

Но это было слабым утешением после потери Гилберта и вполне вероятной гибели школы ментатов: узколобые батлерианцы либо вообще запретят преподавание, либо решительно все изменят. Эразма одолевало сильное смятение, мыслительные процессы путались, и это было совершенно непривычно. Столетиями он пытался понять переживания людей, но теперь, начиная в них вникать, независимый робот нашел, что они ему совсем не нравятся.

Эразм был глубоко встревожен. Он вспоминал день, когда шаттл Драйго устремился к свертывающему пространство кораблю на орбите Лампадаса. Даже оттуда робот продолжал наблюдать через свои шпионские глазки, но без обычной отчужденности. Он с любопытством смотрел, как его преданный воспитанник опускается на колени посреди издевающихся варваров в виду школы ментатов. Чувство утраты не поддавалось количественной оценке.

Эразм спас молодого человека из загонов для рабов на Коррине и обращался с ним исключительно хорошо. Он изменил жизнь мальчика-раба и свою тоже. Оба выросли в этом эксперименте.

И все закончилось ужасной сценой на Лампадасе. Окруженный спятившими батлерианцами, Гилберт склонил голову и закрыл глаза. Любопытно, что лицо его выражало удовлетворенность и внутренний покой. В последний миг он даже улыбнулся. Эразм этого не понимал.

Затем мастер меча отрубила ему голову, уничтожив отличный эффективный мозг.

При виде смерти ученика, который был ему и защитником, и другом, по гель-цепям робота прошел разряд – ослепительная вспышка, на несколько мгновений лишившая его возможности обрабатывать данные. За эти мгновения, равные вечности, для Эразма все как будто бы изменилось, словно поменялись фундаментальные законы реальности. Этого он совсем не ожидал.

За столетия своей жизни Эразм видел бесчисленные человеческие смерти, но никогда ничего подобного не чувствовал. Гилберт умер! Его спутник, такой интересный собеседник, такой азартный ученик… такой заботливый и надежный друг. Умер. Мертв. Убит. Непоправимо. Гилберта невозможно заменить. Эразм никогда раньше не испытывал такого острого, болезненного чувства потери.

Что-то изменилось в его пластичной программной основе. Не получалось сохранять хладнокровие и объективность; вместо этого его охватили чувства, близкие к отчаянию, отвращению и гневу. А затем в каскаде информации, связывая одни данные с другими, он получил новое прозрение, совершенно неожиданное вдохновение, еще одно осознание, от которого захватывало дух. Он получил ответ, который пытался найти больше двух столетий.

Не это ли привело в такой слепой, полный ненависти гнев Серену Батлер, когда независимый робот сбросил ее шумного надоедливого ребенка с балкона? Теперь, казалось ему, он понял, что вызвало ее мгновенную безрассудную реакцию. Теперь поступок Серены обрел смысл, какого Эразм не усматривал раньше. Он увидел искру, воспламенившую джихад со всеми его гигантскими последствиями.

Гилберт умер. Его убили батлерианцы. В мозгу Эразма бурлили бесчисленные мысли, и все они были темными, яростными, мстительными.

Вот какие чувства он принес с собой на Денали. И хотя Эразм всегда следил за разными представителями человечества, особенно за сторонниками машин и фанатичными противниками технического прогресса, теперь он испытывал искреннее отвращение и ненависть к тем, кто уничтожил человека, заменившего ему сына.

Да, судя по всему, сейчас он испытывал именно эти чувства. Ненависть. И неизмеримую печаль от вида пролитой крови и упавшего на землю обезглавленного тела Гилберта.

Эразм презирал Манфорда Торондо. Эразм горевал о Гилберте, который отдал жизнь, защищая любимую школу. Эти свирепые дикари уничтожили все. Эразм испытывал сильнейшее негодование из-за несправедливости ситуации. Так нечестно. Эти новые мысли и чувства захватили его, хотя и были весьма неприятны. Они грозили перегрузить его цепи.

Гилберт мертв! И робот решил, что должен что-нибудь предпринять в связи с этим…

Во время спуска на Денали Драйго Роджет и Анна Коррино были напряжены и испуганы. Сидя на краю пассажирского кресла, Анна достала пакет со сферой робота, развернула и показала Драйго. Оценив выражение лица ментата, Эразм решил, что Драйго заинтригован и в то же время слегка испуган.

Ментат сказал:

– Анна, я везу вас с роботом в безопасное убежище вдали от политики и фанатиков. Директор Венпорт создал тут укрытие для величайших умов, чтобы они создавали средства для защиты цивилизации. Сфера памяти робота бесконечно заинтересует исследователей.

Эразм заговорил через передатчик в ухе Анны, а она вслух повторяла его слова.

– Эразм уверен, что исследовательский центр Денали заинтересует его не меньше, чем он сам – исследователей.

– Это не самая приятная планета, – предупредил Драйго, – в отличие от столицы империи Салусы. И она опасна, здесь ядовитая атмосфера. Нельзя выходить из куполов без защитного костюма.

– Пока я с Эразмом, – сказала Анна, – мне ничего не грозит.

Во время перелета робот пересматривал свои воспоминания о Гилберте Альбансе и делал прогнозы касательно своей крепнущей дружбы с Анной Коррино. Да, он заботился и о ней. И очень рассердился бы и опечалился, если бы она тоже умерла.

Он также анализировал свою неоспоримую ненависть к батлерианцам, свой искренний гнев. Было удивительно интересно направлять свои мысли в новое, неизведанное русло, человеческими путями. Сейчас он мог думать только о том, чтобы вернуться и уничтожить фанатиков в их гнезде.

Для этого требовалось тщательное планирование…

Драйго вел корабль к комплексу куполообразных сооружений. Хотя оборудован корабль был по меркам мыслящих машин примитивно, робот мог его использовать, поэтому он подключился к сенсорам корабля и вглядывался в ядовитую атмосферу, пока не увидел лабораторный комплекс и жилые модули. Внизу под этими куполами работали здравомыслящие, объективные ученые, ненавидевшие варваров не меньше Эразма, – они будут ему полезны.